На вершине бывает жарко

Мирван обернулся к солдатам, сопровождавшим пленную, и кивнул им. Киру подхватили под локти и оттащили к одной из панелей. Она не успела толком ничего рассмотреть, а её уже прижали спиной к панели, широко развели руки и каждую привязали к ременной петле. Она, растянутая почти до боли и поневоле недоумевая, взглянула на Мирвана – тот, кажется, довольно напряжённо следил за её лицом. Потом оглянулся на канцлера, побелевшего ещё сильнее, чем до того. Протянул руку, и один из солдат вложил ему в пальцы взведённый арбалет. Небольшой, старинный, отделанный блестящей медью, с обтёртым блёклым ложем. – Последняя минута. Решай. – Остановись, – трудно проговорил Кенред. – То, что ты делаешь, уничтожает тебя. – Зелёный свет всем моим людям, всему снаряжению и грузам. – Невозможно… Стой! Я готов обратиться от своего имени к императору и испросить тебе помилование. Тогда и ты сможешь просить за своих людей. – Нет, – отрезал Мирван и, отвернувшись, вскинул арбалет к плечу. – Ты хочешь что-нибудь сказать жене напоследок? А вы, герцогиня? Что-нибудь скажете? Кира перевела взгляд на мужа. Попыталась улыбнуться, но ей было слишком страшно, и потому рот стянуло, словно резиной. Она сжала губы, насильно расслабила их и всё-таки улыбнулась. – Скажи Андрюше, что я его люблю.