Новый великолепный роман Дмитрия Липскерова не подлежит традиционному аннотированию. В шутку говоря, его содержание описано старым студенческим анекдотом: «Все херня, кроме пчел,— сказал профессор. Потом подумал и добавил: Впрочем, и пчелы херня…» «Феликс убил Лару» — отнюдь не детектив, как могло бы показаться из нарочито упрощенного названия. В таком ключе и Библию можно было бы озаглавить «Каин убил Авеля». Но все, конечно, гораздо сложнее и совсем не так однозначно. Липскеров сочинял свою антиутопию во время войны. Роман полон войной и гротеском. Его скрытая пружина в том, что прочтение, сам момент погружения в роман, тоже является героем книги. Сегодня гротеск еще всего лишь висит свинцовой тучей над реальностью, в которой живет читатель. Но завтра небо может упасть на землю — и они станут неразличимы.