Случайный

Макс подпевал, сам того не понимая, зная чётко теперь только то, что он ему нужен, очень нужен, такой, как есть— в вытраханных кроссах, в совсем не специально и некрасиво рванных джинсах, курящим две за раз, с той телкой в анамнезе и печалью во взгляде. И это не для фотосета, не для искусства в целом, творчества в частности и тем более не для публики, потому что слишком личное.